Книга Дэлл 2: Меган  - Вероника Мелан

Там, где хранила сокровища.

– Не сердишься ли ты более на нас, о Великая? Презренными были наши действия, но людские души наполнены страхами за сохранность своих семей и пропитание. Прости нас.

– Не сержусь.

Чинный кивок вместо «спасибо».

– Чем мы можем быть полезны тебе и твоим спутникам, о Великая?

Кулум вещал за всех стоя, опираясь на деревянную палку. В пальцах серебристый кубок с вином – таких кубков Белинде подарили штук пять. Я бы не удивилась, если бы оказалось, что у Кулума последний…

Вокруг силуэты приземистых деревянных домов, дальше река – широкая, бурная, почти черная. Лес на другом берегу – до него далеко. А небосвод усыпан звездами, как брильянтами. Их много, как в ту первую ночь, когда мы оказались на Урмаэ, их миллиарды…

– Имея цель, которая ведет нас, мы держим путь к Уромонам, – Лин отвечала размеренно, соответствующим тоном. Я и не думала, что она так может говорить – чинно, как королева. – Сможете ли вы обеспечить нам переправу на другой берег?

– Сможем, – шаман ненадолго умолк. – Вынужден, однако, признать, что тебя и твоих спутниц ждет задержка. Недлинная. Прежний паром проломил борт и часть днища о камни – не совладал со шквальным течением Вииды, оказался отнесен прочь от деревни. Новый мы строим, но завершить строительство сможем дня через два-три. Имеется ли у вас возможность обождать?

И за столом стихли. Никто больше не говорил, не шептался, не стучал приборами о тарелки – все ждали. Чего, решения Гхерры относительно «погостить»?

В этой полной тишине вопрос Белинды прозвучал осторожно:

– Не стеснит ли наше присутствие жителей? Не явится ли неудобным?

Кулум аж выдохнул от почтения.

– Твое присутствие для нас – праздник. Если смеем надеяться, что ты пробудешь с нами несколько дней, мы – счастливый народ.

Трещал костер; пахло жарким, копченой рыбой, маринадами. И еще свежим чуть морозным, щиплющим за щеки ветром. Шумела непокорными и пакостливыми водами река-Виида.

– Пробуду.

Загудели роем все и сразу – с облегчением, радостью, недоверием, счастьем.

Чудо случилось. Чудо продолжается.

День за днем шагая в неизвестность, мы забыли, когда вот так просто сидели, наслаждались, имели возможность расслабиться, передохнуть. Отломить кусочек жирного ароматного мяса, пожевать теплого хлеба, отведать слабой браги и незаметно захмелеть. А где хмель, там и шуточки.

– Слышь, я теперь буду называть ее «Гхерра», когда вернемся.

Тами, склонившись за спиной Белинды, шептала мне на ухо.

– Я тоже.

Мы, пьяные, прыскали со смеху.

– «О, Великая, не передашь ли мне соль? И примешь ли мои дары?»

– «И не задержишься ли в моей обители на часок-другой?»

– «Благослови меня, если корона не жмет…»

Молчание Белинды и застывшая на лице полуулыбка обещали надрать нам задницы.

* * *

Белинда

– Я хотела попросить вас: пусть те вещи, которые мне подарили, останутся у вас. Вы одарили меня главным – почтением. Это все, что имеет значение.

– Услышал Вас. Очень щедро, Гхерра, спасибо.

Она сама не знала, зачем зашла к нему, – наверное, просто так. Спросила, где живет Кулум, отыскала круглую бревенчатую избу и теперь с удивлением оглядывала ее изнутри. Похожую на купол, с очагом костра по центру, с воздуховодом, через который видно звезды (и не мерзнет?). Лавка в углу, шкуры, деревянные потертые столы, множество книг. Сухие травы в вязанках; широкие плетеные снегоступы и то, названия чему она не знала, – вероятно, курительные принадлежности шамана, его заклинательные амулеты, призывные барабаны. Диковинно.

Кулум сидел на лавке, набивал трубку. Ей бы идти, но он вдруг спросил:

– Вы покурите со мной трубку?

– Да.

Лин села рядом. И неожиданно для себя спросила:

– Вы же понимаете, что я не Гхерра?

Сама не знала, зачем сказала. Понимала – шаман не выдаст, даже если сознается. Но ответ ее удивил:

– Вы – ее посланница, поверьте, я знаю.

– Я…

– Гхерра всегда приходит к людям в образе отмеченного человека. Великого Воина, собранного, сбалансированного, уравновешенного. Все это в Вас есть.

– Отмеченного…

Повторила Белинда эхом и умолкла.

Кулум на ощупь выбирал табак помельче, аккуратно забивал в трубку, смотрел чуть заплывшим, но по-своему очень ясным взглядом мимо.

– Да, отмеченного. Можно Вашу руку? Пожалуйста.

И она протянула.

Он коснулся тыльной стороны ее ладони едва-едва, но вдруг белым вспыхнул и четко явил себя узор Миры. Она не видела его так давно. И выдохнула завороженно.

– Видите?

– Но то была… совсем другая Богиня… Способная любить и принимать мир таким, каков он есть. Без гнева.

– Верно.

Старик нисколько не смутился. Сунул в рот мундштук, потянулся за тлеющей деревяшкой, долго, со смаком раскуривал трубку. Затянулся лишь раз, протянул гостье – ее черед первый.

Она приняла трубку, как дар. Как когда-то от Мастера Шицу. И колыхнулся внутри дух далеких гор, качнулся вокруг образ Тин-До. Прекрасное ощущение, тягучее, очень родное. Она скучала по нему.

– Любовь – обратная сторона гнева. Его главный и ясный аспект.

«Все сложно, но это так. Как я говорю».

А хитрая вязь все светилась на ладони – Белинда не могла оторвать от нее взгляд. Ни разу не смогла вызвать ее самостоятельно, хоть пыталась не раз.

– Это и есть отметка. Знаете, я живу уже сто сорок два года и очень редко ошибаюсь. Просто поверьте мне на слово.

Кулуму верилось. Как здорово в далеких и незнакомых землях неожиданно ощутить себя дома. И вести этот неспешный разговор с мудрецом. Она съездит в Тин-До по возвращению. Поздоровается.

– Ваше воинское умение выше всяких оценок. Вас ведь учили Боги?

В каком-то роде.

– Мастера из мастеров, это верно.

– И мне не требуется этого видеть, чтобы чувствовать. На наших землях такие не рождаются, увы. Вы пришли издалека… Скажите, Вы помните то место, где родились?

– К сожалению, нет…

Она не знала, почему этот непонятный ответ так впечатлил старого шамана, но он почтенно притих. И в воздухе витало: «Все верно. Гхерра отмечает тех, кто до поры до времени не помнит себя».

Они курили молча; костер напротив чадил вверх. На деревню давно пала ночь; девчонкам выделили небольшой дом, снабдили чистым бельем, водой, купальными принадлежностями.